В дни, когда вся украинская общественность готовилась праздновать День Независимости, в соседней Беларуси в рамках ежегодного летнего тура Montana Colors прошел серьезный граффити-фестиваль. В городе Гомеле состоялась финальная акция тура, завершающая действо. Логический ряд «Гомель – усатый Бацька-президент – граффити» вызывал большое недоумение, которое, однако, не помешало нашим райтерам отправиться в путь.


Приехать на фестиваль вовремя мне не удалось, поскольку денег на прямой поезд до Гомеля не хватило. Поразмыслив как следует, я сообразил, что можно добраться и куда более дешевым способом – электричкой до Чернигова, а дальше уже на перекладных. Мне повезло, и я сел на автобус, идущий до Гомеля; билет стоил всего 8 гривен. В автобусе какая-то старушка, не смущаясь, вручила мне внушительные узлы, в которых находилось около 10 кг помидоров и 5 кг перца. Как она объяснила, я должен был помочь ей пронести все это богатство сквозь таможню. Я поинтересовался, не возникнет ли у меня проблем в связи с контрабандой овощей, на что моя попутчица ответила, что все будет в порядке. Автобус опоздал на полтора часа. На границе меня спросили, что я везу в сумках. Ответил, что немного красок и овощи: перец и помидоры. Убедившись на ощупь, что я не нарушаю таможенного законодательства, офицер спросила, в чем состоит цель моего визита в Республику Беларусь. Здесь я замешкался: если к вопросу о том, что находится в моей сумке, я готовился всю дорогу, то вопрос о цели визита, признаюсь, застал меня врасплох. К счастью, на ум пришла некая вербальная конструкция, которую я тут же пионерским тоном и выпалил: «Имею честь быть приглашенным на Международный фестиваль рисования, проходящий в данный момент в городе Гомеле» (о том, какого рода это «рисование», конечно же, я промолчал). И хотя я не смог бы документально подтвердить наличие приглашения, мотивация визита была признана удовлетворительной.

И вот, наконец, впервые в жизни я покидаю свою страну и путешествую по просторам одной из бывших советских республик. Вот она, Беларусь! Ловлю себя на том, что мысли, звучащие у меня в голове, понемногу «обеларусиваются» – звук «ч» становится тверже, «д» превращается в звонкий «дз», а звуку «о» постепенно отказывает в праве на существование нахальное «а». Параллельно замечаю некоторые отличия белорусской действительности от привычной мне украинской. Оказывается, наши комичные гаишники, все как один похожие на Луи де Фюнеса, сильно контрастируют с довольно грозными с виду местными гаишниками, которые в мирное время расхаживают в касках (!). С чего бы это?

Если вы думаете, что в Гомеле меня ожидала праздничная атмосфера, а улицы города были украшены флажками и транспарантами в связи с проведением «международного фестиваля рисования», то вы ошибаетесь. Битых два часа я бродил по городу в поисках какой-нибудь афишки, которая могла бы пролить свет на то, где все-таки проводится фестиваль. Не помогла мне и детвора, одетая в широкие штанишки, – хотя, казалось бы, кто еще мог лучше знать, что происходит в их собственном городе? Пришлось преодолевать последствия информационного вакуума своими силами. Как мне сказал еще в Киеве Сік, один из наших райтеров, официально приглашенных на фестиваль, место встречи – набережная реки Сож. А набережная, как известно, – понятие очень растяжимое. Ходишь-бродишь вдоль реки, а где эти стены, на которых рисуют граффити – неясно. К моему огромному облегчению, в тот момент, когда я начал сомневаться в том, что в этом городе вообще проходит какой-либо фестиваль, моего слуха достигли некие знакомые вибрации. Вскоре я увидел первый образец райтерского искусства. Ура: я на месте.

С первого взгляда я понял, что не зря преодолевал расстояния и трудности. Армия райтеров корпела над рисунками, звучал олд скул, интересные люди бродили тут и там, наблюдая за происходящим. Среди публики было множество красивых девушек. Я, конечно, понимал, что назавтра ситуация изменится: райтеров станет меньше, на смену олд скулу придет дурацкий рэп, интересные люди сопьются, а девушки, соответственно, станут еще красивее. Но это будет потом, а сейчас надо немедленно начинать веселиться, ведь я и так опоздал на целый день! Справедливо отметив, что без пива как следует повеселиться не удастся, я отправился на поиски этого напитка. Однако никакого пива поблизости не оказалось! Представьте себе огромную массу людей, далеко не трезвенников, собравшихся отнюдь не для пения псалмов… и полное отсутствие пива. Нет его нигде – и все!

В результате длительных поисков пиво в одном из близлежащих шапито все-таки нашлось («Балтика», правда, ну да чего уж там). Чувство обиды, вызванное отсутствием ценнейшего для украинца продукта, стало отступать. Однако в ответ на робкую просьбу страждущего продавщица резко рявкнула: «До двадцати пиво не продаем!» Попытавшись выдавить из себя улыбку, я спокойно полез в карман за паспортом, чтобы продемонстрировать ей данные о дате своего рождения, рассеяв тем самым сомнения относительно степени моей зрелости, и доказать, что сам Бацька не возражал бы по поводу моего конституционного права попить пивка. Это не помогло: оказывается, пиво не продавали до двадцати ноль-ноль.

Тем временем райтеры заканчивали свои работы, начатые еще вчера. Первым, кого я встретил, пока искал своих, был представитель африканской расы с длинными дредами, вырисовывающий что-то, стоя на приставной лесенке. «Один из обещанных зарубежных гостей фестиваля», – подумал я и ошибся, поскольку «темнокожий» тут же обернулся и крикнул кому-то: «Ну чё, посмотри-ка!». Вскоре Сік опроверг мою теорию о «зарубежном госте», сообщив, что «темнокожий» этот – не кто иной, как Oskes, с которым он рисовал весной в Москве, и что цвет его кожи объясняется недавним отдыхом в Евпатории.

Остальные личности не вызвали у меня повышенного интереса, а сытая физиономия Can2, рисующего в подростковом стиле, который он почему-то гордо называет олд скулом, даже раздражала слегка. Что касается товарища Boe из «Виа График», то его работу мне удалось разыскать лишь на следующий день. Размер ее удивил. Не поймешь – то ли большую часть краски у него украли, то ли поленился парень. А ведь возможность наблюдения за процессом творчества одного из «виаграфиков» послужило для меня одним из главных аргументов в пользу приезда.

Конечно, эти ядовитые замечания я делаю исключительно из желания воссоздать более-менее полную картину фестиваля. На самом деле то, что творилось на набережной города Гомеля, повергло меня в восторг. Не раз и не два прогуливаясь вдоль ее преображенного участка, я поражался смелости и жизнелюбию белорусов, сумевших заварить всю эту «кашу». Что касается качества работ, то, по-моему, каждый вправе оценивать их исходя из собственного вкуса. Что-то могло нравиться, что-то нет, но надо признать, что почти все работы были выполнены на должном уровне, что выгодно отличало фестиваль от нашей «Битвы года» в Ялте, в которой бал правили школьники, вооруженные баллонами с краской.

Из того, что понравилось мне, могу назвать «ощетинившийся» шрифт вышеупомянутого райтера Oskes, по экспрессивности напомнивший мне стиль Vania из Парижа; вереницу работ True Stilo из Минска, в частности, их characters, умело вписанные в композицию; душевные зарисовки из жизни подмосковных Мытищ, где, оказывается, не только вагоны для метро умеют делать; графическую композиция парней из города Молодечно, что под Минском, вполне оправданно отдавших предпочтение кистям перед баллонами; шрифты и темы наших райтеров и т. д. Украинская делегация, радостная встреча с которой предшествовала просмотру шедевров, была представлена в следующем составе: Сік (WSK) из Луцка, киевский мастер WaOne (IK) и его друг Geks, а также сразу четыре участника, прибывших из Тернополя – Fleck, Nek, Mеш, Smel (некоторые – WSK, другие – SWB) и запоздалый делегат от PS/CR (Червоноград – Киев). У меня остались серьезные подозрения, что это неполный список наших соотечественников – иначе как объяснить появление изображения казака с «оселедцем» прямо посреди речки, на одной из подпор моста?

Разжившись пивом, причем не каким-нибудь, а «Крыницей» – единственным пивом, на этикетке которого все надписи были напечатаны на белорусском языке) и слегка пошатываясь, я приступил к работе. Грунтовать было нечем, поэтому пришлось работать непосредственно на сырой бетонной поверхности, на которой уже оставил свой «автограф» какой-то Борис. В целом своими художествами я остался доволен.

Наступил вечер, и песня «Касіу Ясь канюшину», звучавшая в моей голове в течение дня, сменилась на менее ритмичную, но зато более актуальную «А я лягу-прилягу край гастінца с дарогі». И действительно, пора было подыскивать место для ночлега, поскольку перспектива вздремнуть «край гастінца» (то бишь, в кювете), пусть даже на «хвылінку», меня категорически не устраивала. К счастью, мне удалось проникнуть в самое настоящее белорусское общежитие, где размещались многие из гостей фестиваля. На входе вместо предъявления пропуска я просто сказал «здрасьте».

В гостеприимном общежитии дело шло к пиру. Расставив в коридоре блока столы и выставив на всеобщее обозрение несколько бутылок с прозрачной жидкостью, белорусы затребовали от нашей делегации сало. Для отвода глаз нами тут же был изобретен лозунг, который на белорусском языке звучал так: «Украінцы не ядзяць сала!». Но храбрые белорусы не растерялись и стали пить водку как есть. Разделить с братьями горькую участь поспешили тернопольские райтеры. Выпив за самые высокие идеалы и дойдя до той отметины, когда требование белорусов общаться на русском стало тернопольцами игнорироваться, интернациональные силы решили прогуляться по ночному Гомелю. Предчувствуя, что на этот раз «здрасьте» вместо пропуска не пройдет, я остался в тепле. Разумность моего поступка подтвердило дальнейшее развитие событий: в результате ночных приключений большей части частично законопослушных белорусов пришлось ночевать под надежной охраной милиционеров.


Следующий день был днем расплаты. Вчерашняя пища рвалась наружу, «вертолеты» продолжались; в троллейбусе я чуть было не свалился в обморок. Обменяв пару гривен, пошел на автовокзал и купил билет на автобус, направляющийся в Чернигов. С билетом в кармане я почувствовал себя более комфортно. Вскоре самочувствие улучшилось. На набережной у реки царила мирная атмосфера. Я просмотрел работы в последний раз и, распрощавшись с земляками, поспешил на автобус. В автобусе я встретил старушку, которой помогал провезти через границу овощи, и уже приготовился снова стать контрабандистом. Однако она успокоила меня, сказав, что везти овощи в Украину нет никакой необходимости, и угостила вафлями «Артек». Четыре часа сна в электричке пролетели как одно мгновение. Выйдя из вагона на вокзале в Киеве, я увидел небольшую стайку беспризорников, оснащенных полиэтиленовыми пакетиками и тюбиками клея. Вот я и дома.